Гранатовое зернышко  - Мария Акулова

И по этому поводу тоже возмутиться стоило бы, но… Лучше в третий раз поцеловать…

***

– Это ничего не значит, Дамир Сабирович.

– Абсолютно.

– Совершенно.

– Я понял…

– Я рада.

– Ну тогда иди еще раз сюда, на прощание поцелую…

– Дамир!

Рядом с подъездом Амина пыталась уже не кричать – поэтому возглас прошипела. И по рукам дала, которые вновь потянулись к талии.

– Ну не хочешь, как хочешь. Наше дело – предложить…

Дамир пожал плечами, не настаивая. Настоять, конечно, хотелось, но и подразнить Амину тоже.

– Езжай уже, – и ей хотелось… чтобы настоял, но никогда ведь не признается – гордость горной девушке не для того дана, чтоб так легко сдаваться.

– Так может еще покатаемся?

Амина засомневалась, но мотнула головой. Нет. Хватит на сегодня. Покатушки могут закончиться уже не простыми поцелуями, а на это у нее полное и безоговорочное табу. Хотя и на поцелуи табу – вот только Миру это не помешало.

– Так может еще поцелуемся? – а Дамир все не унимался, потянулся к девичьим губам, она там что-то мычала, а он целовал. Нравилось ему это дело…

– Все, езжай, – на этот раз Амина была решительна окончательно и бесповоротно – оторвалась от мужчины, руки с себя сняла, отступила. – А еще раз подойдешь – за нос укушу.

Мир улыбнулся такой угрозе – это уже не «по морде дам» и не «достоинства лишу», прогресс как ни крути.

– Доброй ночи, Амине-ханым.

– И тебе, Дамирка, доброй.

Скользнув напоследок взглядом по лицу Амины, Мир развернулся, решительным шагом направляясь к машине. Амина тоже проводила его взглядом, дождалась, пока сядет в машину, начнет выезжать, зашла в подъезд.

На часах давно перевалило за полночь, поэтому квартиру она пыталась открывать тихо, в прихожей сняла босоножки, на носочках прокралась в ванную.

Здесь смыла с лица все великолепие, платье сняла вместе со всеми украшениями, встала под душ, почему-то улыбаясь… Ее настигла какая-то беспричинная эйфория. И пусть говорят, что тот, кто много смеется – потом будет долго плакать, Амина позволила себе вдоволь тихонько нахихикаться, понадеявшись, что звук ее смеха скроет шум воды.

После этого девушка пробралась на кухню, свет зажигать не собиралась, постепенно привыкая к темноте, но заметив движение – непроизвольно дернулась.

– Не пугайся, зайка, – это была Людмила Васильевна.

– Разбудила? Извини…

– Нет, сама заснуть не могла – сидела тут, смотрела на ваш город, – Людмила погладила табурет, стоявший рядом с тем, на котором устроилась она, Амина послушно подошла, присела, положила голову на плечо старшей Краевской.

Вид здесь действительно открывался неплохой. Виден и Днепр, и противоположный берег с его огнями, вот только раньше Амина об этом как-то не задумывалась, а теперь вместе с Людмилой залюбовалась.

– Хорошо погуляли? – разговор женщины вели тихо. Слышно было, что Николай Митрофанович где-то там крепко спит, глубоко дыша, разбудить еще и его не хотелось.

– Да. От души.

– Это хорошо…

– А вы тут как?

– И мы хорошо. Телевизор смотрели, в парк ходили, разговаривали обо всяком…

– О чем?

– О тебе, конечно, – Людмила провела рукой по буйной головушке, которая сейчас так доверчиво прижалась к ее плечу.

– И до чего договорились?

– До того, что тебе давно пора новую жизнь начать.

– Так я ее и живу, Людмила Васильевна, новую, – Амина улыбнулась.

– Не эту, Аминушка.

– А «эта» новая мне не нужна, – Амина ответила без сомнения, а потом перед глазами мелькнуло лицо Мира.

– И это неправильно, девочка. Годы пройдут, нас не станет, никого не останется вокруг, и я очень боюсь, что только тогда ты поймешь, что погорячилась…

Сто раз они уже вели этот разговор. Сто раз Амина гневно отрицала, хладнокровно спорила, переводила тему, делала вид, что соглашалась, но ничего не меняла.

– Не волнуйтесь за меня, я знаю, чего хочу.

Спорить дальше Людмила не стала. Просто еще какое-то время посидела с дочерью, а потом поцеловала на ночь в лоб, прокралась в спальню, легла.

Долго еще смотрела в потолок, думая о том, насколько Амина упряма, вздохнула тяжело, а потом все же заснула, надеясь на то, что жизнь сама все расставит по местам.

Амина тоже легла на кровать, долго крутилась, пытаясь заснуть, но что-то мешало.

Лицо этой «что-ты» стояло перед закрытыми глазами, а губы то и дело теплели от воспоминаний об их ночных приключениях, и в улыбке растягивались.

Амина давно такого не ощущала, да и в последний раз подобные ощущения ничем хорошим не закончились, поэтому она прекрасно понимала – пора прекращать играться с огнем. Пора прекращать позволять ему больше, чем стоило. Пора…

Да и Людмиле она ни капельки не соврала – прекрасно знает, чего хочет. И отношения с Дамиром – это совсем не то. Она хочет взлета Бабочки, собственного шоу в ней. Хочет Краевских к себе насовсем. Хочет, чтоб фотография в коридоре висела всегда…

Амина на секунду замерла.

И то, что сегодня она о ней даже не вспомнила, как вошла – это ведь ничего не значит… Абсолютно.

Хотя значит – что прекращать нужно еще быстрей. Прямо завтра. И пусть ей снова будет объявлена война, она переживет. И не такое переживали…

***

Решительных решений в ту ночь было принято много.

Амина решила прекращать.

Мир решил ни за какие деньги не отступать.

Людмила решила действовать, а не только убеждать.

Николай Митрофанович решил поить перед сном жену с Аминой теплым молоком с медом, чтоб ночами по квартире не бегали.

Сара решила, что сына срочно пора женить. И свадебная незнакомка, казалось, может ей в этом помочь.

Сабир решил не вмешиваться.

Лала решила… Тоже что-то решила. Как и Наира с Кяримом, Глеб Имагин с Настей.

Но самое важное решение в ту ночь приняла судьба. Она решила испортить планы всем…

Самолет по направлению из Баку в Киев приземлился в Борисполе.

Шахин был налегке – не надолго ехал, всего на день, может, два.

В руках только телефон да портмоне, одет в светлый костюм с идеальными стрелками на ровных серых брючинах, пиджак на две пуговицы и даже галстук темного бордового цвета.

Кто-то сказал бы лондонский денди, а он считал себя бакинским. С детства любил красиво одеваться, чтобы волосы были всегда опрятно уложены, не допускал грязи под ногтями, впрочем, как и грязи в своей жизни.